Обещание

Посвящается прабабушке
Балахович Татьяне Васильевне

-Попей воды, Анюта, попей, легче станет!

Мать подносит к губам дочери алюминиевую кружку. Но Аня не открывает глаза. Мать с тревогой смотрит на бледное, прозрачное лицо старшей дочери. Младшая, Татьяна, сидит рядом, гладит Аню по русым волосам и отрешённо смотрит в пустую темноту барака. В памяти её всплывают эпизоды счастливого довоенного прошлого, когда они с сестрой ходили по грибы.

Деревню Брусы, в которой жила их семья, лес обступал со всех сторон. С него и кормились. Старшая Анюта все грибные места в лесу знала и никогда с пути не сбивалась. Любила она лес, понимала его. Когда в окрестностях появились партизаны, Аня потайными тропами носила им хлеб, который пекли деревенские женщины. Этими же потайными тропами бежали они от карателей, когда ясным сентябрьским утром сорок третьего те окружили их деревню. Укрыться им не удалось…

Мать и двух дочерей немцы отправили на станцию, где втолкнули в переполненный людьми товарный вагон. Зловеще лязгнул засов. Эшелон тронулся…

В вагоне было невыносимо душно, хотелось есть и пить. Но больше голода и жажды пугала неизвестность. Никто не знал, куда они едут. Что ожидает их? Тогда плачущей младшей сестре Аня сказала:

- Мы вернёмся, Танька! Обязательно! Я обещаю!

И Таня поверила ей. Вместо страха её душой овладело яростное желание выжить. Выжить и вернуться.

Их привезли в Германию, где направили в трудовой лагерь возле города Любек. Так они стали «остарбайтерами».

Началась их жизнь за колючей проволокой, с часовыми на вышках и охраной с собаками по периметру лагеря. Ночевали в деревянных бараках. Питались баландой - овощной похлёбкой из брюквы и капусты. К баланде полагался небольшой кусочек эрзац-хлеба, испечённого из смеси муки и опилок.

Тринадцатилетняя Танька вместе с другими подростками убирала территорию лагеря. Ане было уже семнадцать, и она с матерью работала на заводе, выпускавшем боевые снаряды.

После двенадцатичасовых рабочих смен люди падали от усталости. Изнурительный труд, голод, наказания за малейшую провинность. Так проходили их дни. Но семья Балаховичей не сдавалась. Вечерами, в темном бараке мать с дочками мечтали о том, как вернутся в родную деревню, в свой дом под старой липой и заживут счастливой мирной жизнью.

Однажды после трудовой смены сёстры возвращались в барак, усталые и измученные. Охранники, смеясь, начали кидать в них сырые яйца, которые, разбиваясь, стекали по грязной одежде и падали в песок. Фашистам хотелось посмотреть, как голодные узницы будут собирать яйца с земли. Унижения и издевательства в лагере были обычным делом. Но в этот раз Таня не стерпела:

-Гады! - крикнула девочка охранникам, и из глаз её полились слёзы.

-Танька, молчи! Убьют же, - одёрнула её сестра.

Но было поздно. От группы охранников отделился один, который направился к девушкам. Первый удар прикладом пришёлся Таньке в плечо, она упала. Аня бросилась, чтобы закрыть собой сестру. Охранник бил их, пока его не окликнул офицер.

Ночью Аня слегла. Она лежала без сознания. Тем временем в барак пришла новость, что охраны в лагере нет, немцы ушли. Нет в лагере и еды. Поговаривали, что войска союзников уже совсем близко, поэтому и немцы сбежали. Но так ли это?

Аня по-прежнему была в забытьи. Она в отличие от Таньки с детства была болезненной, хрупкой. И по характеру они были очень разные. Танька шумная, неугомонная, иногда резкая. А Аня спокойная, рассудительная, задумчивая. Бывало сядет вечером под липой, что возле дома, смотрит вдаль на дорогу и о чём-то думает. Таньке эти мечтания сестры были непонятны. Она подбегала к Ане, обнимала её за шею, бесцеремонно трясла:

- Аня, Анютка, пошли искупнёмся. Ну, пошли-и-и!

Аня покорно соглашалась, и они шли к пруду.

И вот Аня бледная, как полотно, лежит и не двигается. А Танька гладит её русые волосы. Неужели теперь, когда появилась надежда на освобождение, Аня…

-Аня! Анютка! – шепчет Танька, - Мы должны вернуться… Липа возле дома скоро зацветет. Аня! Ты же обещала!

Анины ресницы дрожат, она открывает глаза и слабо улыбается. И Танька понимает, что они обязательно вернутся.

Когда в лагерь пришли войска союзников, освобожденным узникам предложили эмигрировать в Англию или Америку. Но Балаховичи заявили:

- Мы возвращаемся домой!

Долгим и тяжёлым был их путь. Горьким было возвращение: вместо домов в Брусах их встретили пепелища.

От оставшихся в живых, они узнали, что в тот день, когда их семья убежала в лес, каратели сожгли деревню вместе с жителями. Обгоревшая липа осталась. Под ней в земляном погребе и начали новую жизнь Балаховичи.